Форум » АРХИВ СТАРЫХ ТЕМ » Ervin Ingraham - NESB » Ответить

Ervin Ingraham - NESB

Ervin Ingraham: Представь себе комнату, внезапное сияние. Вот моя рука,  мое сердце, мое горло, мое запястье. Вот города, залитые  светом, в сердце моем, вот сердце мое - озеро и колодец,  из которого можно напиться, но я не найду в себе сил.  Просто я больше не хочу умирать. I. Данные о персонаже ОСНОВНЫЕ ДАННЫЕ Полное имя Ervin Daniel Ingraham | Эрвин Даниель Ингрэм Реджинальд Ингрэм, вероятно, верил в силу выбранных имен и думал, что оказывает своему сыну невообразимую услугу, давая в вечное пользование имя известного физика-теоретика Эрвина Шрёдингера, одного из отцов-основателей квантовой физики, но куда сильней прославившегося благодаря коту. Услуга оказалась медвежьей. Среди сверстников, носивших куда менее вычурные имена, не было никого, кто мог бы переплюнуть Эрвина в оригинальности имени, поэтому звонкие мальчишеские голоса под окнами лидской квартиры взывали к пламенному духу Дэнни Ингрэма, а не к кому-то там еще. Впрочем, была у его первого имени восхитительная особенность, которую он в полной мере оценил в более зрелом возрасте — оно не имело очевидных сокращений, а не очевидные никто из его ближайшего окружения не искал. С возрастом Ингрэм смирился с положением маленького лорда Фаунтлероя среди обыденности, но ради облагораживания звучания до сих пор предпочитает представляться как Ирвин и не имеет ничего против, когда его окликают вторым именем. Дата рождения и возраст тридцать один год | родился восьмого сентября 1982 года; Принадлежность НЭШБ; научный отдел. Изначально — научный работник, позднее — подопытный по собственному желанию, приписанный для экспериментов со способностями. Занятость Выпускник отделения биохимии и молекулярной биологии медицинского факультета Лидского университета, Ингрэм, вплоть до женитьбы в 2006 году и скорого переезда в Вашингтон, посвятил себя преподаванию в стенах ставшего родным университета, закрепляя полученные знания. На новом месте занялся более плотной научной деятельностью, с головой «уйдя» в биомеханику, а получив должность штатного сотрудника НЭШБ, заинтересовался вопросом о человеческих сверхспособностях едва ли не с маниакальной одержимостью. Пожалуй, будь он чуть смелей в собственных желаниях и научных стремлениях, и ему обязательно захотелось бы препарировать каждого второго обладателя способности, дабы посмотреть, как устроен организм одаренного и чем он отличается от среднестатистического жителя Соединенных штатов. Семейное положение Прощай, дорогая. Сними кольцо, выпиши вестник мод. И можешь плюнуть тому в лицо, кто место мое займет; женат; имеет сына. Способность отсутствует. Навыки - благодаря влиянию матери-ирландки, преподавателя русско-славянской филологии в университете Лидса, свои первые слова он произнес на ирландском гаэльском и только после постиг азы утонченного-британского и немного русского. К двадцати трем годам имел в своем багаже несколько языков - к перечисленным приплюсовался французский, итальянский и немецкий. Он не считает себя полиглотом и вряд ли пройдет интервью на всех перечисленных языках, но прочесть труды Маркса или Ницше в оригинале с помощью словарей сможет; - его водительский стаж - более четырех лет, но, несмотря на любовь к механике, в угоду упрощению собственной жизни предпочитает иметь дела исключительно с автомобилями с автоматической коробкой передач; - в двадцать один год ради праздного интереса получил водительские права категории «A», но общение с двухколесными конями не задалось. На вопрос «почему?» отвечает «попробуйте прокатиться по пыльному городку в своем лучшем костюме». Справедливости ради стоит отметить, что для него все костюмы являются лучшими; - обладает математическим складом ума, легко схватывает новое - особенно то, что связано с техникой. Обожает копаться в старых механизмах, пытаясь проассоциировать их работу с работой человеческого организма; - многие отмечали факт наличия «легких рук» Ингрэма - он мог бы стать подающим надежды врачом, но предпочел отдаться науке; - настолько виртуозный лжец, что временами его сознание затирает границы реального и выдуманного, вследствие чего сам уверяется в собственной выдумке. ХАРАКТЕРИСТИКА И БИОГРАФИЯ  Внешность  Tom Mison »» Сколько себя помнил, он всегда следил за своим внешним видом, несмотря на то, что в нем было столь много «слишком», выбивающихся изо всех канонов бытия. Слишком худощавый, почти болезненно хрупкий — неловко дунешь и рассыплется на звонкие монетки, на блеклое стекло. Слишком голубоглазый, словно в душе застрял осколок льда, отбрасывающий неживые, пугающие отблески на свое зеркало, собственное отражение, глядящее в мир. Слишком бледный, слишком вытянутый, слишком все. Он хватал камни с мостовой, ломая аккуратные ногти, и кидал, не целясь, в головы тех, кто имел что-то против его болезненных «слишком» - ведь это не зазорно, правда? Ведь об этом сказано в Священном Писании - пусть кинет камень... Кидал и просыпался. С годами вся неловкость ушла, оставив сухое самодовольство и ядовитое превосходства над чуть кривыми, невысокими, болезненными — все его смешливые «слишком» плавно переродились в «норму», а былая «норма» стала отклонением, даря злое удовлетворение. Его тело - его святая обитель и все, что он вкладывает в себя лет лишь укрепляет фундамент. Он наклеивает обманчиво-яркие обои и те под своей лубочной красотой скрывают поблекшие старые, на которых паутинка трещин сложилась в чернеющее предзнаменование скорой беды. Его фасад безупречен, как и все английское - ни единой не выверенной линии и гармония порядка в каждой черте. А содержание, сама суть, подверженные гниению, давно развалились. Он опускается на колени, склоняя голову, и темно-каштановое, высвободившееся, перетекает, рассыпается по плечам... переплетает тонкие пальцы, вперившись ледяным взглядом хладнокровного убийцы в застывшую маску Спасителя. Ядом по коже стекают грехи, опаляя не тронутое, не испорченное солнцем, сжигая, вплавляя в медь и серебро с безымянного пальца, и он закопал бы себя, живого, на потеху могильным червям, если б не любил так сильно. Характер «Франкенштейн, или современный Прометей» Мэри Шелли; анонимно опубликован в 1818 году. Выдержки из главы четыре: «Научитесь если не из моих наставлений, то на самом моем примере, как опасно овладение знаниями, и сколь человек скромный счастливее того, кто стремится превзойти собственную природу». Томас, этот странный вычурный янки в полинялом пиджаке и с зажатой в зубах, опасно свесившейся у самого уголка губ сигаретой, однажды сказал ему: «вы, англичане, занятные люди. Как особые китайские ларчики, которые укладываются одна в другую. Нужно долго добираться до самого сокровенного и, если не знать, куда жать, ни за что не откроешь, а даже если и свезет, то внутри она все равно пуста. Но потрясешь — звенит. И что делать? Начинаешь тыкать куда ни попади — ничего. Швырнешь в стену с досады, разламывая на радужные брызги осколков — и черт бы с ней, ничего в ней нет., но где звенело-то? Сплошное расстройство. Но сам процесс весьма поучительный и любопытный». В одиннадцать лет, положив ладонь на крышку отцовского гроба из красного дерева, пока не видят взрослые, Ирвин, эта маленькая претенциозная личность в элегантном костюмчике, убедил себя в мысли, что безнадежно мертв. Ученые называли подобное состояние синдромом Котара — довольно редкое заболевание, заключавшееся в том, что больной вполне искренне считал, что лишился части тела или умер. Целиком и полностью — начиная с до блеска начищенных ботинок и заканчивая кончиками гладко уложенных волос. Идеальный дышащий труп. Согласно ряду научных статей, некоторые пациенты полагали, что даже душа их умерла. Все эти россказни о том, что наши тела — сосуды для чего-то Божественного, экзистенциального и не понятного разума Ирвин отмел за несостоятельностью. Ведь если предположить хотя бы на миг, что все библейское — не ерунда и вместе с двадцатью одним граммом мы теряем что-то еще, то Ингрэм-будущий, немного циничный и прагматичный, не раз взрезавший грудные клетки почивших не в столь отдаленном прошлом и сжимавший в нервных пальцах застывшие сердца, не наблюдал ни единого случая полета светлых субстанций к потолку прозекторской или темных сгустков прямиком к заляпанному застарелой кровью и ошметками чужих волос полу. Тем не менее, душой он был в абсолютном математическом совершенстве мертв. И, если б на его пути оказался пурпурный аллигатор с виолончелью, Ингрэм приподнял в вежливом жесте свою федору и пожелал бы ему приятного вечера с очаровательно наклеенной на бесстрастные губы улыбкой. В юношеские годы, когда влияние отца на формирование характера и жизненных ценностей особенно важно, его отсутствие привело к возникновению устойчивой эмоциональной связи между Эрвином и его матерью. Иными словами, в то время, когда его сверстники имели перед глазами пример настоящего мужчины, Ингрэм младший проводил свой досуг вместе с Мойей. В итоге, он стал чуть более подвержен влиянию чувств, нежели подобает мужчине. Легко впадает в дурное расположение духа по сущим мелочам и при этом окружает себя тем очаровательным флером мрачно-готической меланхолии, что присущ практически всему, на чем стоит ярлык «сделано в Британии». Пожалуй, он настолько расчетливый сукин сын, что пребывает в пред-депрессивном состоянии большую часть жизни исключительно потому, что выглядит в этот момент наиболее выигрышно, порождая собственной личностью аншлаг на Голгофе. По крайней мере, ему определенно нравилось ощущать себя желанным или хотя бы нужным. Где-то. Кому-то. Он фантазер, живущий в собственном мире, где каждый день прожит с новой историей но старой фамилией. Вся его напускная театральность — защитный панцирь, надетый на зияющую рану и вырванный со смертью отца существенный кусок души. Не одинок, но одиночка, предпочитающий решать проблемы в одиночку и делающий чересчур смелые выводы из обыденных вещей. Кто такой Эрвин Ингрэм? Персонификация - мужчина, которого никогда не существовало. Будь осторожен со своими вымышленными друзьями, Шейн. История Место рождения: Лидс; Йоркшир; Англия Место жительства: Вашингтон, США. Родственники: Reginald Benjamin Ingraham | Реджинальд Бенджамин Ингрэм — предприниматель; умер от рака печени в 1993 году; Máire Ingraham [nee O'Reilly] | Мойя [Мойра/Мэри] Ингрэм — преподаватель русско-славянской филологии в университете Лидса; Esther Levi “Liv” Ingraham | Эстер Ливай “Liv” Ингрэм — супруга; галерист; Noah Ingraham | Ноа Ингрэм — сын; погиб в 2011 году при не выясненных обстоятельствах. Биографические факты: Жизнь отвратительна и ужасна сама по себе, и тем не менее на фоне наших скромных познаний о ней проступают порою такие дьявольские оттенки истины, что она кажется после этого отвратительней и ужасней во сто крат. Наука, увечащая наше сознание своими поразительными открытиями, возможно, станет скоро последним экспериментатором над особями рода человеческого — если мы останемся таковыми, ибо мозг простого смертного вряд ли сможет вынести изрыгаемые из тайников жизни бесконечные запасы дотоле неведомых ужасов. (Говард Филлипс Лавкрафт) Закрывая глаза, он видит черные пятна, хаотично расплывающиеся на белой бумаге - бесформенные кляксы, тест Роршаха. Смрадные мухи, роящиеся над гнойными ранами. Закрывая глаза, он вспоминает, и его архаично разбросанные по палатам памяти мысли похожи на раздутые тела, которые, временами, лондонская полиция вылавливает из прочих смердящих отбросов Темзы. Из этой реки - из его памяти - вообще сложно выловить хоть что-то, кроме трупа. «Привет, меня зовут Ирвин.» Он выводит неровные строчки - ведь с чего-то стоит начинать свои дневники? Почерк пятилетнего левши неровен и тонкая вязь букв постепенно соскальзывает к правому нижнему углу. Эрвин смеется. Он вырывает листок, складывает в неаккуратный самолетик, который едва ли взлетит, и, громко шлепая по коврам, по деревянному полу босыми ступнями, выбегает к лестнице, чтоб неумело выпустить бумажную птицу в ее неловкий полет. В двухэтажном загородном доме (мимолетная прихоть отца-предпринимателя, которую они с удовольствием продут после его кончины) их всего трое - Мойя, Реджинальд и он, Эрвин Даниэль Ингрэм. Единственный отпрыск, поздний ребенок, обласканный вниманием обоих родителей, затисканный, избалованный и отчасти капризный. Он помнит тот день, когда в их лидской квартире раздался поздний звонок (вечерние телефонные переговоры редко кому приносят пару положительных эмоций) и горсть разноцветных фломастеров, которые Ирвин сжимал в руке, рассыпаются, забытые, по полу. Он сидит в углу напротив не законченного рисунка и пытается дышать, но в комнате, где всего пару гудков назад было столько воздуха, что кружилась голова, его не осталось совсем. Мойя, его красивая, не сломленная новостью о смерти мужа мать, прижимает его к себе и в этот момент, прижавшись к ней всем телом и содрогаясь от беззвучных рыданий, он понимает, что остался один. Они не были типичной семьей, оказавшейся в нелегком положении. Миссис Ингрэм не стала искать утешения на груди первого подвернувшегося денди, позарившегося на оставшееся состояние безвременно почившего предпринимателя. Не смотря на досужее мнение о том, что следует бежать к черту от болезненных воспоминаний, они остались в Лидсе, лишь продали дом, справедливо посчитав, что для двух призраков некогда яркого прошлого он будет слишком огромен. В девятнадцать Ирвин убеждает мать перебраться в Лондон, поскольку только там видит для себя дальнейшую научную перспективу. Примерно в то же время он знакомится с Эстер, но только через полтора года делает своей рыжей искусительнице предложение руки, сердца и прочих органов. В 2005 году они перебираются в Вашингтон и, не смотря на полученное благословение, Ирвин чувствует себя безмерно виноватым предателем, поскольку Мойя остается в Лондоне. Впрочем, положение скрашивает новость о том, что Эстер ждет ребенка — не смотря на неблагополучные прогнозы, Ноа появится на свет 15 марта 2006 года. Не оставивший своих научных изысканий Ингрэм устраивается лаборантом, а позже не лишенного амбиций молодого ученого приглашают на должность штатного научного сотрудника в организацию НЭШБ. Жизнь движется по нарастающей вплоть до 2011 года. Он стоит на коленях, с безысходной тоской наблюдая за тем, как в муках неверия умирает его Бог. Как медленно коченеет его тело, превращаясь в камень, из которого он был рожден. Аргентинский камень, вытесанный в изящную фигуру, рассыпается клочками сожженной бумаги и пепел садился на его открытые глаза, обдирает легкие отравленным газом и тень ребенка отпечаталась на каменной кладке. Не священный костел, а дом черепов, сложенных в ровную пирамиду апофеоза войны, только черные-вороны мысли все кружат низко над головой, задевая когтистыми лапами волосы, норовя выцарапать все, что еще способно видеть, осязать, чувствовать... Его сын, его выстраданный сын умрет с полными легкими воды под аккомпанемент еще не прозвучавших обвинений Эстер. И молотом по наковальне, стуком колес железнодорожного состава жестоко-справедливое не отгремевшее в сгущающейся тишине «не углядел». Он стоял над ним на коленях, обхватив его голову руками, и смотрел, как умирали и гасли последние искорки жизни в глазах созданного им Бога. Он стоял над ним, баюкая еще теплое обнаженное тело, напевая едва слышно песню, которая стекала шелковой лентой с губ его матери. «Боже, помоги мне. Я потерялся в черствой, бумажной душе мира.» Он выведет эти строчки в своем дневнике и они неровной вязью стекут прямиком к нижнему правому краю, к расцветшему алой розой пятну крови, оставшемуся под его пальцами. В столь жалких, не верящих попытках вернуть жизнь, он вскроет маленькую грудную клетку скальпелем и, под скрежещущий звук, с которым спонтанное вторжение встретят хрупкие кости, сожмет пальцами остановившееся сердце, умоляя его пойти вновь... ...Эстер вернется тогда, когда за темными, мутными от дождя окнами перевернется засыпающий город, когда с рук ее мужа будет стекать кровь их единственного ребенка. «Однажды я вернусь. Если бы не мысль о тебе, любимая, мне было бы незачем жить. Пока я думаю о тебе и долгих днях, что мы еще проведем вместе, я знаю, что я лучше других людей. Мне жаль их - ими движет жажда безграничной власти, я же желаю лишь очистить свою душу и вернуться домой.» Эстер не обвиняла его. Не била фамильных сервизов, не кричала, не пыталась вышвырнуть из дома вместе с треклятым скальпелем и черными мыслями о содеянном. Но, обнимая ее за плечи, Ирвин чувствовал, что между ними разрастается пропасть, которую не сшить и не спаять ежедневными извинениями и не проходящей болью в глазах. Когда он узнает о новом проекте НЭШБ, связанном с проявлением сверхспособностей у обычных людей, Ингрэм без особых колебаний выдвигает на исследование собственную кандидатуру, поскольку искренне надеялся на то, что это изменит его жизнь. Что тем самым он искупит свои грехи. С воспоминаниями умирает личность и на ее месте рождается новое - король умер, да здравствует король! И так он встретил свою смерть - под мерное жужжание и монотонный писк медицинских приборов, отсчитывающих пульс и следящих за уровнем мозговой активности. Изнутри разодранный в клочья и оттуда, из темнеющего провала души, стекает то, что составляло весь нехитрый набор его детских воспоминаний. Он царапает свое-чужое лицо то короткими, то длинными ногтями и на одной ноте шепчет слова безумной благодарности за то, что не помнит. ...а руки, высвобожденные из кожаных ремней, выводят на пыльном полу некролог: «Из одного ада тебе сбежать удалось, Эрвин Ингрэм, надеюсь, ты не угодил в другой. Искренне твой, Шейн.» Интересные факты - он настолько парадоксален, что в нем удивительнейшим образом переплетаются абсолютно полярные любовь к чистоте и неряшливость. Моет руки по десять раз на дню, но собственные вещи оставляет там, где они упали; - при рождении вытянул довольно редкий джек-пот в виде синдрома Картагенера, вылившийся, в основном, в транспозицию внутренних органов*; - левша; - рисовать не умеет, но любит; - задумавшись, начинает поочередно щелкать суставами пальцев; - ненавидит резкие запахи, громкие звуки, жару и яркий свет; - не слишком терпелив, от чего не переносит долгих разговоров и пространных объяснений; - брезглив чрезвычайно и даже предметы, которые передает ему его жена, частенько берет двумя пальцами, чтобы лишний раз не замараться; - не переносит золото - его обручальное кольцо из серебра; - имеет аллергию на ваниль, ненавидит болгарский перец и вареное мясо; - практически не пользуется телевизором, не знает и половины функций телевизионного пульта; - персональным компьютерам предпочитает ноутбуки; - не испытывает удовольствия от общения с сенсорными экранами и единственная вещь, с которой он свыкся — его планшет; - весьма нескромно полагает что обладает врожденным вкусом и чувством стиля. Это обстоятельство позволяет ему бесстыдно критиковать вслух и раздавать советы тем, чей внешний вид не вызывает у него положительных эмоций; - любит смотреть иностранные фильмы на языке оригинала с субтитром; - вырос в католической семье, но познакомившись с наукой поставил под сомнение все проявления божественного. Циничен безмерно, как бывают циничны только люди с медицинским образованием; - придерживается мнения о том, что не следует молчать о проделанной работе, дабы окружающие не решили, что он не приложил особых усилий для достижения результата; - временами разговаривает с предметами, животными и самим собой, что является не проявлениями шизофрении или более серьезных психических расстройств, а углубленным мыслительным процессом — ему проще высказаться в пустоту, чем держать в себе. * редкое врожденное состояние, при котором основные внутренние органы имеют зеркальное расположение по сравнению с их нормальным положением II. Данные об игроке  Ваше имя и связь Bradford Inc. Главный профиль Shane Bradford Пробный пост © Shane Bradford «Тот кто управляет прошлым, управляет будущим.  Тот кто управляет настоящим, управляет прошлым» (Джордж Оруэлл)

Ответов - 1

Ervin Ingraham: III. Отыгрыши



полная версия страницы